ОБСУЖДЕНИЕ УЧЕБНИКА ПО ОБЩЕЙ ТЕОРИИ ПРАВА

ОБСУЖДЕНИЕ УЧЕБНИКА ПО ОБЩЕЙ ТЕОРИИ ПРАВА

Государство и право. 1994 г. №5. С.82-107.

Редакция нашего журнала, публикуя две программы курса теории государства и права, подготовленные коллективами преподавателей ведущих юридических вузов России — МГУ и Московской государственной юридической академии (бывшего Московского юридического института), а также организовав обсуждение этих про­грамм на страницах журнала (см. «Государство и право», 1992, № 2, 5, 7), подчеркивала важность подготовки новых учебников по этой дисциплине. Одна из таких книг, а именно: Курс лекций «Общая теория права», была издана в 1993 г. в Нижнем Новгороде под общей редакцией проф. В.К. Бабаева.

В декабре 1993 г. редакция журнала «Государство и право» и Нижегородская Высшая школа МВД России организовали обсуждение этого издания, в котором приняли участие ученые и преподаватели юридических вузов из Москвы, Санкт- Петербурга, Саратова, Екатеринбурга, Владивостока, Киева (Украина) и других городов, а также представители Министерства юстиции РФ, Учебно-методического центра при Главном управлении кадров МВД России, Конституционного суда РФ.

Открывая заседание, доктор юрид, наук, проф. В.К. Бабаев (Нижегородская Высшая школа МВД России) отметил, что предлагаемый для обсуждения курс лекций «Общая теория права» подготовлен большим авторским коллективом, включающим известных российских ученых и ученых стран бывшего Союза.

Он обратил внимание на некоторые особенности, присущие данному курсу. Во- первых, он отражает новые условия существования и жизнедеятельности нашего общества, новое мировоззрение, новое российское законодательство. Во-вторых, написан не с традиционных марксистских, классовых позиций, а исходит из общече­ловеческих начал, идей свободы и справедливости. На этом построено все право- понимание, и этому подчинен весь лекционный материал.

Марксизм рассматривается авторами как одно из учений общественного развития наряду с другими. Это не единственные фундаментальная теория и мировоззрение и даже не единственное социалистическое учение об обществе и путях его развития. Отвергать его так же глупо, как и слепо, догматически исповедовать. В-третьих, многие главы курса отличаются оригинальной трактовкой вопроса. Таков материал проф. А.Б. Венгерова о происхождении права, связавшего этот процесс непосред­ственно с присваивающей и производящей экономикой. Возникающее первичное государство, как и право, обслуживает и организационно обеспечивает именно производящую экономику раннеземледельческих, раннеклассовых обществ.

Оригинальна трактовка законности, предлагаемая проф. Н.В. Витруком. Он пони­мает ее как требование реального выражения права в законах и законодательстве государства. Нетрадиционны понимание и причины правонарушений (а не причин) в обществе. Практически каждая глава отражает новые взгляды и подходы к праву и правовой системе в целом.

В-четвертых, материал курса не подчинен жестко единой концепции, но отличается индивидуальной, сугубо авторской трактовкой. Авторский облик лекций не сказывается на полноте и качестве позитивной информации, получаемой читателем, и в то же время позволяет отразить широкую палитру мнений при изложении правовых вопросов.

Система изложения материала значительно отличается от ранее принятой и продиктована не столько новыми учебными программами, сколько логикой правового регулирования общественных отношений,

По мнению доктора юрид. наук, проф. Р.З. Лившица (Институт государства и права РАН), издание курса лекций по общей теории права стало заметным и позитивным фактом в научной юридической жизни. Появился один из первых нова­торских учебников. С его выходом студенты, преподаватели и юристы-практики получили книгу, закладывающую основы современных представлений о праве. Книга написана людьми думающими и умеющими побудить читателя к размышлению.

Книга свободна от идеологических штампов. Она выходит за рамки однозначно классовых представлений о праве и государстве, по многим аспектам дает приращение научных знаний, демонстрирует продвижение вперед в познании права. Авторы привлекли обширную литературу, в том числе русскую дореволюционную и современную западную. Курс лекций закладывает основы подлинно демократическо­го мировоззрения как будущих юристов, так и юристов-практиков, что позволяет высоко оценить его.

Р.З. Лившиц сосредоточил внимание на некоторых узловых положениях книги, особенно удавшихся авторам. Это касается определения права как «системы норма­тивных установок, опирающихся на идеи человеческой справедливости и свободы, выраженной большей частью в законодательстве и регулирующей общественные отношения» (с. 111). Данная формулировка представляет собой крупный шаг вперед по сравнению с нормативистскими трактовками права. Не отказываясь от нормативного понимания права, что было бы неверным, автор подчеркивает необходимость соответствия норм идейному содержанию, идее права.

Удачно разрешен сложный вопрос о соотношении права и законодательства. Идеи справедливости и равенства, составляющие суть права, выражаются в разных фор­мах — в правосознании, правоотношениях, правовых понятиях, иных правовых явле­ниях. Часть этих идей облекается в законодательную форму и становится положи­тельным (позитивным) правом. Законодательство, таким образом, — одна из форм выражения права. Поэтому право не может никогда совпадать с законодательством, право шире законодательства по объему и соотносится с ним как содержание и форма (с. 120). Правда, последнее утверждение не совсем точно, ибо не все законодательство по своему содержанию является правовым.

В книге немало свежих идей, которые нет необходимости перечислять. Привле­кают внимание богатые по содержанию и ярко написанные лекции о правовых системах современности, о происхождении права, о соотношении права и экономики.

Вместе с тем есть резервы для дальнейшего улучшения курса.

В течение многих лет теория права была перегружена теоретическими конструк­циями и терминами. Пожалуй, это можно объяснить тем, что при однозначной, заранее предписанной трактовке основных положений теории, не допускавших дискуссий, творческий потенциал исследователей обращался к терминологии. Разумеется, теоретическая дисциплина не может обойтись без дефиниций, но за их различием должно скрываться реальное содержание, а не терминологические различия. По-видимому, мерой истины в существовании той или иной дефиниции может быть ее практическая целесообразность; применительно к теории права этой мерой могут быть потребности нормотворчества и правоприменения.

К сожалению, такой меры истины в книге достичь не удалось: как и прошлые издания, она перегружена терминологическими рассуждениями, поисками разногла­сий в очень близких дефинициях. Например, авторы ищут различие между правовым воздействием и правовым регулированием (с. 268), между правовой формой и формой права (с. 248), проводят 4 классификации норм права и в результате насчитывают десятки разновидностей норм (с. 288—296), независимо от этого дают сложную классификацию нормативно-правовых актов (с. 310) и т.д. Конечно, при желании можно классифицировать сколько угодно. Но не утрачивается ли тем самым уважи­тельное отношение к теории, не появляются ли сомнения в ее практической пользе? Приведем лишь один пример. Система функций права характеризуется как «сложное, многоплановое, многоуровневое, иерархичное и в определенной степени динамичное образование» (с. 272). Далее система функций права делится на 5 подсистем и перечисляются десятки функций права. В книге различаются также функции права, роль права, задача права и функционирование права. Утверждается, в частности, что функции и функционирование права — не одно и то же (с. 270—271). Положительно к подобному терминологическому «буйству» отнестись нельзя, но нельзя отнестись и безразлично, ибо за десятками классификаций и дефиниций пропала главная, опреде­ляющая функция права — обеспечение прав человека. Во многих лекциях наблюда­ется перегруженность теоретическим материалом в ущерб выходам на практику. Этот недостаток книги, пожалуй, основной.

Из определения права как норм, опирающихся на идеи (это определение в книге принято), следует признание правовых и неправовых норм. В современных условиях это острейшая проблема науки и практики. Необходимость создания механизма признания норм неправовыми очевидна. Такой механизм в России только еще создается. Первый опыт функционирования этого механизма требует научного обобщения. Но ни об отличии правовых и неправовых законов, ни о средствах их различения в книге не упоминается.

Одна из трудных проблем теории — соотношение системы права и законо­дательства. В книге дано не лучшее решение этой проблемы. В лекции 14 однозначно говорится о системе права, ее построении, отраслях, а об отраслях и системе законо­дательства даже не упоминается. Если в книге по теории права проблему «отрасль права — отрасль законодательства» обойти можно, то при изучении отдельных отраслей этот пробел непременно скажется.

Как существенное упущение можно оценить недостаточное внимание авторов книги к судебной власти. В отличие от законодательства и управления эта власть в теоретическом плане мало исследована. Уже осуществленное в России расширение судебной юрисдикции не позволяет уйти от исследования проблем теории — природы судебных решений, судебного прецедента, судебной практики, соотношения судебной власти с другими ветвями власти.

Однако в целом Р.З. Лившиц дал высокую оценку курсу лекций.

Доцент В.М. Шафиров (Красноярский государственный университет) считает обеспечение высокого качества лекций для высших учебных заведений одной из важнейших и труднейших задач. Сегодня требуется не столько обновление учебного материала, сколько серьезное переосмысление многих незыблемых постулатов о праве. Поэтому появление в виде отдельной книги курса лекций — несомненно, событие в юридической жизни.

В основе курса лежит богатейшая библиография: от Ветхого Завета, трудов Цицерона, Канта, Гегеля, Маркса, Иеринга, В.С. Соловьева, И.А. Ильина до работ современных отечественных и зарубежных исследователей. При этом читателям предлагается не столько иллюстрация взглядов мыслителей прошлого и настоящего, сколько через них дается системный анализ эволюции права и связанных с ним явлений. Тем самым подчеркивается плюрализм и преемственность в теоретическом отражении социально-правовой действительности.

Авторам удалось преодолеть, с одной стороны, конспективность и упрощенность изложения материала, а с другой — излишнюю академичность и наукообразность, чем порой грешат учебники «Теории государства и права». Это бесспорно будет стимулировать углубленное, творческое осмысление и изучение теории права.

Одно из центральных мест в курсе занимает лекция о понятии права. Автор удачно соединил достоинства естественноправовой и позитивной доктрин, выдвинув на пер­вый план идеи справедливости и свободы, существующие в праве, в свободах, правах, обязанности и ответственности. А так как каждый человек, если он социально не де­формирован, стремится к справедливости и свободе, то следование праву и превраща­ется для него во внутреннюю потребность (с. 119). С позиций идей справедливости и свободы логично рассматриваются признаки, принципы права, его связь с государст­венным принуждением, правовое регулирование. Таким образом, закладываются основы понимания права в «человеческом измерении», что позволяет обозначить но­вые подходы в преподавании не только общей теории права, но и отраслевых дисциплин.

Существенно отличается от доминировавшего ранее в отечественном правоведе­нии взгляда концепция происхождения права. Новизна авторского подхода состоит в том, что спорадически проявляющаяся функция оформления «насилия» не отнесена к основным: таковыми, являются регулятивная, охранительная, воспитательная и другие постоянно действующие функции, определяющие социальную ценность права, закономерности его появление (с. 176—177).

Лекция о праве и экономике относится к числу вопросов, которые обычно поверх­ностно и односторонне рассматриваются в учебниках. Рецензируемый лекционный материал выгодно отличается в этом отношении. Во-первых, убедительно показана ограниченность трактовки данной проблемы советской наукой; во-вторых, четко обозначены те элементы западной экономико-правовой модели, которые нельзя не учитывать при переходе России к новым экономическим отношениям; в-третьих, определены направления правового регулирования рыночного хозяйства России. Тем самым сформулированы базовые положения для исследования роли права в рыночной экономике.

Содержательностью отличается лекция о формах (источниках) права. Автор обоснованно пишет: а) о необходимости сохранения и даже расширения действия пра­вовых обычаев (с. 250—253); б) об официальном придании руководящим разъяснени­ям пленума Верховного суда РФ формы прецедентного права (с. 254); в) о перспектив­ности нормативно-договорной формы (с. 258); г) об отношении к формам права актов саморегуляции: решении референдума, собрания трудового коллектива (с. 260).

В лекции «Нормы права» по-новому излагаются их отдельные черты, выделяются внутренняя и внешняя природа их обязательности (с. 285—286). Своеобразием отличается деление правовых норм по методу правового регулирования (с. 293—295).

Обстоятельно написана тема «Правотворчество». Исходя из того, что уровень и культура правотворчества — показатели цивилизованности и демократизма общества (с. 305), автор обновляет содержание принципов правотворческой деятельности, вно­сит коррективы в теорию закона и подзаконных актов, предлагает меры по упорядо­чению ведомственного регулирования отношений. Действие нормативно-правовых актов тщательно проанализировано на базе новейших по данной проблеме юриди­ческих документов.

Реализация права оправданно рассматривается как процесс (с объективной и субъ­ективной стороны) и как конечный результат (достижение полного соответствия между требованиями норм и суммой последовавших действий (с. 356—357). Исследу­ются разные основания для выделения форм реализации права, в частности, с позиций уровня (глубины) реализации содержащихся в нормативных актах положений, по субъекту реализации права и др. (с. 357).

В лекции, посвященной толкованию права, не обходятся наиболее сложные для нынешней теории и практики вопросы о том, что подлежит выяснению в процессе толкования: воля законодателя или смысл самого закона (с. 372); о различии способов и приемов толкования (с. 372—374); о значении интерпретационных актов, изданных органами СССР (с. 380), и др.

Системно и содержательно охарактеризована юридическая практика. К числу авторских удач можно отнести и раскрытие структуры юридической практики (с. 390— 396), ее функций (с. 395—400), взаимодействие с юридической наукой (с. 400—404).

Завершается курс лекцией «Законность: понятие, защита и обеспечение». Данная тема всегда была и остается ключевой в формировании мировоззрения юриста. Переосмыслив теорию законности, автор справедливо утверждает, что содержание законности составляет такое законодательство, которое адекватно воплощает право­вые принципы, общечеловеческие идеалы и ценности (с. 523). Обоснованно утвержда­ется, что законность есть исполнение закона и только закона (с. 524—525). Расшире­ны представления об охране (защите) и обеспечении законности. Необходимой новеллой стал вопрос о конституционной законности и конституционном правосудии в РФ.

В целом курс написан квалифицированно. Без всякого сомнения подготовлен серьезный, с аргументированными авторскими позициями труд, который с интересом и легко читается.

С точки зрения доктора юрид. наук, проф. Н.И. Козюбры (Киевский университет им. Т. Шевченко), выход в свет курса лекций по общей теории права — без преувеличения незаурядное событие не только для правоведов России, но и для Союза Независимых государств.

Необходимость существенного обновления как самого общетеоретического правоведения, так и учебных курсов по нему давно назрела. Она обусловлена не только методологической устарелостью изданных в 80-х годах учебников и учебных пособий, но и новыми требованиями к подготовке юристов.

Курс лекций создан несомненно лучшими на сегодня силами теоретиков- правоведов Российской Федерации, да и всего СНГ. Уже сам этот факт придает курсу высокую научную авторитетность.

Авторы курса сумели достичь главного — переосмыслить общетеоретический материал, составляющий предмет курса, и изложить его без идеологической предвзя­тости.

Заслуживает поддержки стремление авторов отойти от традиционной структуры курса, что выразилось, в частности, в обоснованном отделении теории права от тео­рии государства, а также в отказе от расположения материала курса в соответствии с так называемыми историческими типами права. Нетрадиционной является и трактовка ряда вопросов курса — типов правопонимания в современной мировой правовой мысли, марксистского учения о праве, юридической типологии, проис­хождения права, его связей с иными социальными явлениями, источников права, в том числе современного российского, соотношения правообразования и правотворчества, законности и др.

Высоко оценивая обсуждаемый труд, нельзя вместе с тем не отметить его недостатков, порой, на мой взгляд, существенных.

1. Вызывает сомнение попытка авторов создать некую «теорию современного отечественного (российского) права». Считаю, что любая теория как самая развитая форма организации научного знания (а не набор очередных идеологических догм) имеет наднациональный характер. Это тем более относится к теории права как одно­му из величайших завоеваний человеческой цивилизации. Учет в ней особенностей российского права отнюдь не превращает ее в российскую правовую теорию. В такой постановке вопроса вне зависимости от истинных намерений авторов просматрива­ется не что иное, как стремление к монополизации изложенных в курсе теоретичес­ких представлений, что явно противоречит идеологическому плюрализму в обществе.

2.  Отмеченная попытка оказала, очевидно, заметное влияние на структуру курса, в особенности его первых лекций. Иначе трудно объяснить логику авторов, в соответ­ствии с которой тема «Учения о праве» предшествует теме, посвященной предмету и методу теории права, а понятие права рассматривается вне контекста учений о праве. Вообще в структуре курса, как и в его содержании, не просматривается четкая системность, что, думается, затруднит его восприятие читателем. Гораздо большую концептуальную строгость курсу могло бы придать приведение его структуры в соответствие с основными частями теории права (пусть ныне неравноценными по объему) — философией, социологией и догмой права (в курсе лекций к ним прибавляется теория сравнительного права и логики права — с. 48).

3.  Обоснованно отделив теорию права от теории государства, авторы вместе с тем без какой-либо аргументации выводят теорию государства за рамки юридических наук (с. 37), что вряд ли можно признать правильным, тем более если учесть, что наряду с философскими, политологическими, социологическими и иными аспектами, которые действительно могут составить предмет соответствующих наук, в теории государства есть немало аспектов юридических (особенно в теории правового государства), которые нельзя исключить из предмета общетеоретического правоведе­ния. В этой связи вызывает сожаление отсутствие в курсе темы, посвященной соот­ношению права и государства. Сомнительность исключения всей теории государства из системы юридических наук подтверждается также тем обстоятельством, что историю государства и историю политических учений (несомненно более политизи­рованную, нежели теория государства) авторы безоговорочно относят к юридическим наукам (с. 36).

1. Отнюдь не бесспорно традиционное для нашей науки положение о том, что общим методом теории права является метод материалистической диалектики (с. 39— 40). Не отрицая значения указанного метода для познания многих правовых явлений, нельзя вместе с тем не замечать его неэффективности, более того, неприменимости к анализу «естественного права» как воплощения разума и вечной справедливости (с. 179), правового государства и некоторых других понятий.

Элементы традиционализма, свойственные диалектико-материалистической мар­ксистско-ленинской теории права, можно усмотреть также при анализе таких тем, как происхождение права (гипертрофированное значение придается классовой дифферен­циации общества в процессе возникновения права, анализу его классового характера; чрезмерно жесткая связь между возникновением права и государства и т.п.); типо­логия права (формационный критерий, уязвимость которого неоднократно отмеча­лась в философской литературе) и др. Справедливости ради надо отметить, что лек­ции, посвященные указанным двум темам, в целом весьма оригинальны и содер­жательны.

Некоторые положения курса являются спорными, слабо аргументированными, а иногда не отвечают современным представлениям (например, отнесение судов к инструментам принуждения, находящимся в одном ряду с тюрьмами, полицией и другими «материальными придатками» государства).

Но при всех недостатках курса, избежать которых невозможно в условиях, когда переосмысление теоретического материала с современных методологических и мето­дических позиций еще полностью не завершено, подготовленный труд окажет благо­творное влияние на поступательное развитие науки общей теории права и ее преподавание в юридических вузах.

В своем выступлении В.И. Родионов (Учебно-методический центр при Главном управлении кадров МВД России), в частности, заметил, что в большинстве юридичес­ких учебных заведений (в том числе и системы МВД) традиционно преподается учебная дисциплина под названием «Теория государства и права». Учебно-методичес­ким центром совместно с несколькими опережающими время преподавателями юридических учебных заведений МВД еще в 1988 г. при разработке нового типового учебного плана была предпринята попытка переименовать ее в «Теорию права и государства». Методологический смысл этой акции был понятен. Однако политическая ситуация, имевшие еще большую силу идеологические и организационные шоры не позволили ее осуществить. Лишь в июле 1993 г., при утверждении примерных учебных планов для юридических учебных заведений МВД России, при активном участии научной и педагогической общественности вузов министерства все встало на свое место.

В этой связи становится очевидной научная нравственность мужественного шага проф. В.К. Бабаева и проф. В.М. Баранова, когда в 1991 г. они разработали учебную программу по курсу «Общая теория права» в качестве инициативного действующего проекта. Коллектив кафедры уже на протяжении трех лет преподает этот новый предмет, что нашло свое естественное и логическое завершение в появлении и каче­ственно нового учебного пособия. Ответственный редактор издания собрал довольно широкий круг единомышленников. Достаточно посмотреть на представительство авторов: Москва, Ярославль, Саратов, Волгоград, Ростов-на-Дону, Санкт-Петербург, Ташкент.

Все это позволяет сделать вывод, что мы являемся свидетелями начала нового этапа теоретического правоведения в нашей стране, не уступающего мировым научным, методологическим и методическим стандартам.

Вполне естественно, что курс будет анализироваться и критиковаться — это зако­номерный процесс научного поиска. Не все в нем совершенно, определенные позиции несут на себе отпечаток прошлого, объективные критики найдут свой предмет несогласия с содержанием отдельных лекций (а иначе и нельзя, поскольку они написаны учеными, принадлежащими к различным научным школам и направлениям со свойственным им индивидуальным мышлением, видением проблем и т.д.). По-ново­му придется осмыслить те изменения, которые произошли в российском обществе после октябрьских событий 1993 г., а также после выборов в Федеральное собрание, Государственную думу и референдума по Конституции.

Доктор юрид. наук М.А. Нагорная (Нижегородский университет) подчеркнула своевременность выхода в свет курса лекций по общей теории права. Юриспруденция, сказала она, переживает время крутых перемен, повышается потребность в новой научной литературе. Каждая из лекций курса воспринимается как результат переос­мысления традиционных представлений. Ценно обращение к русским дореволю­ционным теориям, к современным западным доктринам. Специалисты всех юридичес­ких наук понимают, что освобождение от утопий, мифов, стереотипов необходимо осуществить прежде всего в общей теории права.

В книге соблюдена необходимая последовательность изложения — от права в це­лом и правовых систем к функциям права, его нормам, реализации права и закон­ности. Для распространения юридического мировоззрения целесообразно то внима­ние, которое проявлено в книге к понятиям и категориям. К их классификации следо­вало бы, может быть, подойти более широко — выделить те, которые используются после разработки другими науками, и собственно юридические. В рамках юриспру­денции есть исходные и производные понятия, эффективные и неэффективные определения понятий, старые и новые термины. Так, в главах, касающихся прав и свобод человека, применяются термины «личные права», «гражданские права» как субъективные, отличные от права в объективном смысле (с. 242—244). Используется термин «публичные субъективные права» и др.

С проблемой прав человека связана тема о функциях права. На с. 90 и 274 книги утверждается, что право воспитывает. Представляется что только тоталитарное государство считает себя воспитывающим государством. Но если отношения государства и личности в демократическом обществе складываются на паритетных началах, то вряд ли целесообразно говорить о воспитывающей роли государства и права.

Анализ способов воздействия права на человека приводит к оценке информа­ционной роли права. Любой человек проходит стадию социализации, когда воспри­нимает право, усваивает его содержание, вырабатывает к нему личное отношение, сопоставляя с фактами реальной жизни, с потребностями и интересами людей. От полученных таким образом правовых знаний зависит понимание конкретной право­вой нормы, права и правовой системы в целом, т.е. более глубокое проникновение в сущность данного явления, уяснение духа законов. Если познание права сопро­вождается эмоциональным воздействием, сомнениями, размышлениями, поиском и нахождением дополнительных аргументов, то в результате возникают убеждения, собственное отношение к праву. Именно они переходят в разряд внутренних предпи­саний личности, становятся ориентирами человека, когда он попадает в различные юридические ситуации.

Таким образом, информационная функция права выражается в передаче сведений, их трансформации в знания, правовые чувства и духовные ценности. Правовая информация, если ее распространение организуется с учетом психолого-педагогичес­ких закономерностей личностного восприятия, обеспечивает готовность действовать определенным образом. Однако эта готовность переходит в поступок через посредство волевых усилий человека. Думается, что на данном этапе функции права завершаются. Поведенческие цели — следующий этап правового воспитания — преследуются, когда осуществляется сознательная волевая деятельность субъектов данного процесса.

Представляется весьма значимым анализ реальной ситуации с мусульманским правом, нормы и принципы которого являются в ряде стран действующими, а в ближнем зарубежье существует тенденция к их возрождению. Исламские центры, повсеместно созданные в России в местах компактного проживания единоверцев, проводят большую работу по возрождению старинных обычаев и, кажется, пытаются подчинить себе общества культуры мусульманских народов.

Книга написана ясным, доступным, образным языком, текст близок к манере устного изложения и потому легко воспринимается. Чувствуется глубоко личное отношение авторов к теме каждой лекции как результат размышлений и исследований в течение многих лет. Все это очень важно. Наши студенты, курсанты, слушатели должны не «отбывать» обучение, а «проживать» его и иметь постоянную свободу выбора идей на лекциях, семинарах.

Доктор юрид. наук, проф. Г.А. Свердлык (Академия МВД РФ) указал на несомнен­ные достоинства нового курса лекций, существо которых состоит в следующем.

1)  Прочная методическая основа, на которой написан курс. В нем удачно сочетают­ся тонкий и глубокий анализ сложного теоретического материала с высокой юриди­ческой культурой, простотой и доступностью изложения. Материал курса отличается четкой логичностью построения, компоновки и подачи. Важным с методической точки зрения является то, что курс лекций написан на основе новейших достижений российской правовой науки, законодательной и правоприменительной практики.

2)    Высокое качество изложения теоретического и практического материала, выдерживая которое, авторы не забывают о том, что курс рассчитан на студентов юридических вузов, слушателей и курсантов учебных заведений МВД. Следова­тельно, курс является для них не только основным источником для изучения предме­та, но и одновременно ориентиром в творческом анализе быстро меняющегося зако­нодательства. Очевидно, в силу этого авторы не увлекаются освещением спорных вопросов науки, не «тонут в мелочах», а излагают прочно утвердившиеся положения, нередко пытаясь наметить пути их дальнейшего развития.

3)    Лекции написаны с новаторских позиций. Авторы критически осмыслили многие принципиальные проблемы общей теории права, предложив свое, нетради­ционное их понимание.

Большинство глав, с моей точки зрения, не вызывает серьезных замечаний, хотя занимаемые авторами позиции по ряду методологических проблем дают основания для дискуссий. Остановимся лишь на двух дискуссионных положениях. Одна из них — как освещается в курсе проблема системы права. Анализируя ее, Н.Н. Вопленко исходит из того, что в качестве внутренних элементов системы права выступают «отдельные нормы, отрасли и институты права» (с. 342). Автор ничего не говорит о подотраслях права. Между тем в гражданском праве в качестве относительно обособившихся подотраслей существуют право собственности, жилищное, обязатель­ственное и творческое право и др.

Второе положение — как освещается в курсе проблема принципов права. Следует прежде всего отметить своеобразное определение понятия принципов права и еще более своеобразную дифференциацию их. Под принципами права В.К. Бабаев

понимает «основополагающие идеи, начала, выражающие сущность права и вытекающие из генеральных идей справедливости и свободы» (с. 128). Утверждать, что принципы представляют собой основополагающие идеи, — значит оставаться на уровне понимания принципов 70-х годов. Определение же принципов как осно­вополагающих идей, вытекающих из генеральных идей справедливости и свободы, которые тоже называются принципами, по меньшей мере тавтологично. На мой взгляд, под принципами права следует понимать выражающие сущность права и* закрепленные или отраженные в преамбулах нормативных актов, а также в правовых нормах стабильные нормативно-руководящие положения, в соответствии с которыми строятся нормативная база правового регулирования, регламентация поведения субъектов права и правоприменение.

Все принципы российского права автор делит на три группы: общеправовые, межотраслевые и отраслевые. Однако основания для данной классификации не указаны. Вместе с тем достижения современной правовой мысли позволяют выявить (наряду с отмеченными) также и подотраслевые принципы, сфера действия которых распространяется на соответствующую подотрасль одноименной отрасли права. В системе принципов такой отрасли, как гражданское право, называют в качестве подотраслевых принципов: права собственности (принцип развития, укрепления и охраны собственности и принцип равенства защиты всех форм собственности); жи­лищного права (гласность распределения жилых помещений; стабильность правового положения нанимателей и членов их семей; преимущественной защиты жилищных прав) и др. Существуют и институционные гражданско-правовые принципы, например приватизации жилых помещений: добровольности осуществления приватизации, недопустимости нарушения прав и охраняемых законом интересов других лиц при осуществлении права собственности на жилое помещение и др.

Представляется, что при подобном подходе к проблеме принципов права лекция на тему «Понятие права», в которой рассматриваются и принципы права, значительно выиграла бы, а у читателей сложилось бы более полное представление о характери­зуемых явлениях.

Доктор юрид. наук, проф. П.Н. Панченко (Нижегородская Высшая школа МВД РФ), подчеркнув, что обсуждаемая книга существенно отличается от ранее издавав­шихся работ по общей теории права, обратил внимание на то, что в ней нет избитых штампов, омертвелых догм. Заметно стремление авторов по-новому излагать теоретические построения, привнести в них что-то свое, отрешиться от традиционных идеологизмов, которые сегодня никого ни в чем не убеждают, а только отягощают науку грузом исторически несостоявшихся воззрений и мыслей.

Что касается недостатков, то главным из них представляется исключение из предмета правоведения теории государства. Нельзя забывать, что Российское государство, государственный аппарат в условиях реформируемой экономики более чем наполовину состоит из правовых учреждений. Вопросы их деятельности всегда были и должны оставаться предметом правоведения.

К сожалению, в книге не нашлось места для освещения проблем правопорядка, обойдены вниманием вопросы «деполитизации» государственных органов, что явилось следствием отмеченного выше преобразования предмета правоведения и исключения из него вопросов политики, соотношения права и политики, правовой политики и т.д.

Не до конца продумана система общей теории права. Правовые отношения целе­сообразнее было бы рассматривать в связи с вопросами правотворчества и реализа­ции права, нормы права — в рамках системы (структуры) права, толкование права — до реализации права (а не после нее). Особого внимания заслуживают принципы права и правовые идеи.

Не вполне ясен содержащийся в книге акцент на «потребности юридической практики», в соответствии с которыми якобы «корректируется законодательство, улучшается правоприменительная деятельность» (с. 99). Юридическая практика, как я полагаю, не имеет собственных потребностей. Ее главные «потребности» — это потребности обслуживаемых ею сфер общественного бытия. И именно в соответст­вии с ними (и только с ними) должны совершенствоваться законодательство и вся юридическая практика.

В курсе лекций раскрыты в основном две функции права — регулятивная и охранительная, причем вопрос об их соотношении остался по существу нерешенным (с. 275—279). Имеющиеся разработки по этой проблеме дают, на мой взгляд, основания говорить о более разветвленной системе функций права, включающей в себя, в частности, такие функции, как стимулирующая (предмет — факторы, опреде­ляющие охраняемые правом отношения), регламентационная (меры правового реаги­рования), организационная (правовая деятельность), пресекательная (правонаруше­ния), вытеснительная (факторы правонарушений).

Без должной аргументации излагается материал, посвященный формам реализа­ции права (с. 357—358), которые по существу лишь перечислены. Между тем требо­валось подробное обоснование как самой концепции форм реализации права, так и их системы. Исполнение права, рассматриваемое авторами в качестве парной категории, с соблюдением права, следовало бы поставить в связь с исполнительной деятельно­стью, а применение — в связь с предшествующей исполнению права деятельностью по правовой оценке соответствующих событий и вынесению адекватных им право­применительных актов (которые еще предстоит исполнить). Например, вынесенный судом приговор есть, безусловно, акт применения права, но этот акт необходимо еще исполнить.

Нельзя признать удовлетворительной авторскую интерпретацию вопроса о толковании права (с. 368—386). Излишне усложнена схема, в рамках которой выделя­ются «способы», «виды» толкования и «толкование права в зависимости от объема». В конечном счете все это — не что иное, как виды толкования, но выделяемые по различным критериям. Кстати, все специалисты по общей теории права, касающиеся в своих работах видов (способов) толкования праба (закона), ограничиваются пере­сказом в основном грамматического, логического, исторического и систематического толкования и совершенно упускают из виду юридическое, философское, социологи­ческое, экономическое толкования, которые чаще других используются в реальной правовой действительности.

Нельзя согласиться с авторами, утверждающими, что выделение в теории права общих (общерегулятивных) правоотношений «недостаточно убедительно и практически бесполезно» (с. 412). Сам факт вступления закона в силу (введения его в действие) порождает у лиц, которых он касается, соответствующие права и обязан­ности. Последние и составляют главную суть и основное содержание правоотноше­ний, именуемых общими.

Анализируя элементы состава правонарушения (объект, субъект, объективную и субъективную стороны), авторы упускают из виду то, что, как и состав в целом, каждый его элемент есть не что иное, как указанные в законе признаки.

Следует считать устаревшей конструкцию, содержащую в одном ряду общий, родо­вой и непосредственный объекты правонарушения (с. 440—441). Вместо непосредст­венного (или наряду с ним: все зависит от точки зрения) следовало бы указать видовой объект.

Вызывает сомнение правильность трактовки в книге проблемы причин правона­рушений. «Причина правонарушений, — отмечается в курсе, — это стремление лица удовлетворить (или проявить) противоправным (противозаконным) способом свои интересы, стремления, эмоции» (с. 451). Подобная концепция в случае восприятия ее официальными учреждениями, думаю, будет подталкивать их к преимущественно карательным методам реагирования на правонарушения. Только ограниченные возможности людей (ограниченные в силу тех или иных объективных и субъектив­ных факторов) к удовлетворению своих нормальных интересов и потребностей приводят к тому, что деформируются как сами интересы и потребности, так и пути и способы их удовлетворения. Именно здесь, полагаю, и следует искать ключ к теоретическому и практическому решению многосложной проблемы причин правонарушений.

В книге наблюдается явная недооценка опасности неосторожных правонарушений. По мнению авторов, «основным направлением их предотвращения должно быть правовое воспитание граждан, повышение уровня их правовой культуры» (с. 448). К сожалению, когда речь идет о такой разновидности неосторожных правонарушений, как преступления, одним воспитанием и одной культурой обойтись трудно, особенно если наступают тяжкие последствия.

Несколько скромно представлена иллюстративная база курса. В частности, отсут­ствуют статистические данные, характеризующие тенденции современной правовой действительности.

И тем не менее опубликованный курс лекций по общей теории права объективно становится своеобразной точкой отсчета, с которой начинается новая история отечественного правоведения.

Кандидат юрид. наук А.В. Мелешников (Нижегородская высшая школа МВД РФ) предложил задуматься над вопросом: соответствует ли содержание обсуждаемого издания своему названию. Если это «Общая теория права», то объектами описания должны служить закономерности, понятия и категории, свойственные всей правовой действительности, т.е. как национальному, так и международному праву.

Национальное (внутригосударственное) и международное право — две основопола­гающие общетеоретические категории, указывающие, с одной стороны, на совокупный массив правовых норм, созданный человеческой цивилизацией, который представлен многочисленными внутригосударственными правовыми системами (одна из них — система российского права), а с другой — на глобальную, общечеловечес­кую систему, нормы которой обладают высшей юридической силой в сравнении с нормами любой из внутригосударственных правовых систем.

Видимо, курс лекций по общей теории права было бы логичным начать с изложения этого общего представления о правовой действительности. Тем не менее в лекциях, озаглавленных «Юридическая типология и основные правовые системы современности» и «Система права», содержится теоретический материал, отражаю­щий закономерности функционирования лишь внутреннего (в основном российского) права.

С точки зрения юриста-международника, создавая даже учебный курс теории российского права (не общей теории права!), невозможно игнорировать существова­ние международно-правовой действительности во внутригосударственных отноше­ниях, например международного частного права — промежуточной правовой системы (частично межгосударственной, а частично внутригосударственной), которая регули­рует внутригосударственные (в том числе внутрироссийские) отношения гражданско-правового характера с «иностранным элементом». Нельзя не учитывать и то обстоя­тельство, что международное публичное право служит тем ориентиром, с которым сообразуются внутригосударственное правотворчество и внутригосударственная правоприменительная практика, либо непосредственно применяется во внутри­государственных отношениях.

Характеристика наиболее фундаментальных понятий, категорий и закономерно­стей общей теории права 0ез учета положений и выводов международно-правовой доктрины, как представляется, не вполне корректна. Так, говоря о периодизации развития права по классовому признаку, важно сделать оговорку о том, что классовость — необязательный признак права, относящегося к тому или иному исто­рическому типу. Скажем, современное международное право — общедемократичес­кое, поскольку основным способом создания норм в этой системе выступает «согласование воль» субъектов с различным общественным строем и с различными внутренними правовыми системами. При характеристике процесса нормотворчества уместно оговорить, что, в отличие от внутригосударственных систем, в которых нормы права обязательны для всего населения государства, нормы международного права (за небольшими исключениями) связывают лишь тех субъектов, которые путем свободного волеизъявления признают ту или иную норму в качестве юридически обязательной.

Излагая вопрос о юридической силе источников права, необходимо также учиты­вать существование общечеловеческой (международной) системы права. Например, в утверждение «Конституция — Основной Закон государства» любой юрист- международник обязательно бы внес поправку: кроме конституции отдельно взятого государства существует общечеловеческая конституция, именуемая императивными принципами международного права. С названными принципами должны согласовы­ваться и система международного права, и все внутригосударственные правовые системы.

Любая конституция неконституционна, если содержит нормы, противоречащие принципу неприменения силы или угрозы ею в межгосударственных отношениях, принципу добросовестного соблюдения международных договоров, принципу уваже­ния и защиты прав человека и т.д. Государство с неконституционной конституцией — правонарушитель, что дает основание для применения к нему международных санкций.

О действии права во времени теоретики говорят: «Закон, устанавливающий или усиливающий ответственность, обратной силы не имеет». Однако данное утверж­дение неверно с точки зрения международного права. Например, п. 2 ст. 15 Меж­дународного пакта о гражданских и политических правах определяет, что запрет обратной силы уголовного закона не распространяется на деяния, «которые в момент совершения являлись уголовным преступлением согласно общим принципам права, признанным международным сообществом».

Помимо традиционных характеристик права с точки зрения его социальной цен­ности, юрист-международник подчеркнет: международное право — общечеловечес­кая ценность постольку, поскольку в его нормах сконцентрирован совокупный опыт человеческой цивилизации за многовековой период ее существования. С одной стороны, оно — источник профессиональной культуры для юриста любой националь­ности (и специальности), а с другой — фактор, сближающий различные националь­ные системы права, создающий предпосылки к их объединению в так называемое транснациональное право.

Исходя из такого представления о социальной ценности международного права, в 1947 г. мировое сообщество государств в лице Генеральной Ассамблеи ООН приняло резолюцию «Преподавание международного права», которой правительствам госу­дарств — членов ООН было предложено «принять соответствующие меры для расширения преподавания международного права во всех его отделах, включая его развитие и кодификацию, в университетах и высших школах каждого государства… или начать его преподавание там, где оно еще не введено». В органах ООН обсуждается вопрос об обязательном преподавании международного права, начиная со средних школ. В нашей стране это дело еще не самого близкого будущего.

Кандидат юрид. наук, доц. В.Н. Синюков (Саратовская высшая школа МВД РФ) считает удачным подбор авторского коллектива курса. Издателю — Нижегородской высшей школе МВД удалось собрать людей, составляющих репрезентативную выборку элиты отечественного правоведения.

Охват книгой главных философско-догматических основ правоведения, «кано­нический» жанр исполнения (курс лекций) позволяют предположить в этом издании нечто большее, нежели обычное пособие для студентов.

В своих системе и содержании, утверждениях и умолчаниях, критике и апологии обсуждаемой работе объективно суждено занять методологическую позицию в определении путей дальнейшего развития как науки, так и преподавания права.

Курс содержит типичную для пореформенной политико-правовой литературы систему тезисов и ключевых познавательных символов, составляющих содержание российской адаптации либеральной правовой идеологии, недавно вошедшей в наш общественный обиход, в том числе объяснение государства и права. В нем четко обо­значен переход от классового детерминизма к рассмотрению права как общечело­веческой ценности и ее деэтатизация. Правда, последняя нашла в книге чрезмерно революционное выражение — как разрыв вообще с государством и попытка запол­нить образовавшийся вакуум вопросами права. Так, вместо неразрывной проблемы «происхождение государства и права» — «происхождение права» (хотя А.Б. Венгеров вынужден начать свой анализ с государства), вместо «государство, право и лич­ность» — «право и личность» и даже классический вопрос «государство и экономика» заменен на «право и экономика». Такая чистка выглядит искусственной и неконцептуальной.

В своих деполитизации, деэтатизации, гуманизации и либерализации — основных символах обновленной теории права книга очень современна. Однако эта «цивилизо­ванность» производит сложное, подчас парадоксальное впечатление. Конечно, сущес­твуют либеральные демократические правовые ценности. Однако возникает вопрос: могут ли они выполнить колоссальной трудности задачу — служить методоло­гической основой нового этапа развития отечественных государства и права, подго­товки нового поколения юристов для России? Складывается ощущение оторванности и своеобразной «идеологизации» теории, стремление выстроить свой внутренне непротиворечивый и совершенный мир, одинаково близкий и далекий стране вчерашней, сегодняшней и завтрашней. Можно успокоить себя тем, что либеральное правовое государство — это идеал, достижимый лишь в результате столетий эволюции. Но какой смысл тогда в таком навязчивом идеале отечественной романо- германизированной правовой науки, если страна жила и живет, создает духовные и материальные ценности вне этой рациональной системы и даже вопреки ей?

Конечно, можно поддаться обаянию эрудиции и профессионализма авторов и не видеть ничего, кроме абстрактной и конкретной ценности права, закона, гуманности, справедливости правосудия, конституционной законности, общечеловеческой правовой культуры и т.д. Но нельзя на замечать, что в российском обществе нарастает разочарование во «введении» либеральной демократии, что правопорядок в стране давно не был столь неустойчивым: не просто преступность, а разрастание бандитизма и разбоя; не просто нарушения прав, а полная девальвация правовых, социальных, моральных гарантий человеческого существования; не просто взяточни­чество, а коррумпированность госаппарата, сращивания его части с теневыми ком­мерческими и криминальными структурами, стремление мафии влиять на полити­ческую систему общества.

Россия нуждается не столько в замене одних стереотипов другими — более прек­расными, «цивилизованными», сколько в собственном правовом самопознании, в вос­становлении целостности своего правосознания; его единства с культурой России, ее закономерным миром.

Насколько позволяет это сделать концепция обсуждаемой книги? Ее методология основывается на «материалистической диалектике», которая полагается как нечто само собой разумеющееся. С этим можно согласиться в аспекте учебно-методических и кадровых реалий учебного процесса. В научном же плане пора не только обсуждать, но и переходить к разнообразию методологий правопознания. Авторы курса ставят этот вопрос, правда, парадоксальным образом: соединяя свое материа­листическое кредо (с. 39—40) с призывом к повороту «современного российского пра­ва к общечеловеческим ценностям, составляющим суть естественного права» (с. 43).

Не стремясь к развернутому обсуждению столь серьезного вопроса, замечу, что материализм сыграл скорее роковую роль в отечественном правосознании, сведя все духовное к экономической, «материальной» детерминации. В результате советский народ к удивлению Запада довольно легко расстался с ценностями в социальной и духовной областях, поддавшись эфемерным ценностям «общества потребления». А материалистическое сознание не смогло выступить гарантом от погрома собственно материальных ценностей страны. Урок, который необходимо извлечь из катастрофы советской государственности, состоит в том, что национальная правовая культура не может целиком основываться на материалистической идеологии и общественной психологии. Материализм (даже диалектический) и либерализм (даже российский) не в состоянии объяснить отечественное право, сводя все богатство и сложность русской правовой культуры к общим экономическим, либо политическим закономерностям.

Не случайно, при изложении в курсе вопросов юридической типологии (А.Х. Саидов) из классификации основных правовых систем современности выпала российская правовая система. В стране нет научных работ по теории русской правовой культуры и западного европоцентризма (его методология «не видит» в своем историческом ареале иных правовых культур, кроме собственных). Но ведь перед нами курс прежде всего для российских студентов. Не закладывается ли тем самым культурное отчуж­дение будущих юристов от права, ведущее затем к «абстрактному» правосознанию, а затем — к расчетливому правовому нигилизму?

Не определяя места отечественной правовой системы в глобальной правовой типо­логии авторы фактически уходят от вопроса об отечественной правовой культуре.

Вероятно, в будущем следует продумать новую систему курса теории государства и права, учитывающую потребности российской юридической практики и основанную на общей теории (и философии) именно отечественного права. Пока же лекция «Правовая система общества» (В.К. Бабаев) содержит перечень понятий и структур, напоминающий более юридический словарик, нежели конкретную, в частности российскую, правовую систему как культурно-историческую целостность. Между тем известно, что право во всех его общечеловеческих определениях питается и гарантируется правовой культурой конкретного общества.

В этой связи вызывает сомнения обоснованность конструирования в лекции «Учения о праве» (В.А. Туманов) так называемых «двух подходов к праву» — юридического мировоззрения и юридического нигилизма. Двусмысленность такой схемы состоит уже в том, что право, будучи сложнейшим феноменом общественного сознания, допускает различные трактовки в рамках тех или иных эпох, культурных контекстов, научных и философских школ, религиозно-этических систем. Поэтому выдвижение такого критерия, как отношение к праву (с. 11) для характеристики многообразного и сложного мира идей и духовных ценностей человечества в юридической области, не только мало что дает познанию, но может ввести в заблуждение об истинном правовом смысле той или иной доктрины или позиции. Думается, что объединение весьма различных интеллектуальных течений под одной более чем туманной вывеской: «правовой нигилизм» — мало полезное даже в дидактических целях упрощение вопроса правопознания. Об этом свидетельствует, в частности, сравнение по критерию «отношения к праву» античной и конфуцианской политико-правовой мысли — элементов различных, самобытных цивилизаций. За всем этим просматривается европоцентристский подход к оценке различных теорий правовых культур, в результате чего не укладывающаяся в европейский стандарт русская правовая культура считается неразвитой. Однако правовые культуры могут быть разными, но не могут быть «лучше», «хуже», «правильными», «неправильными», «развитыми», «неразвитыми». У каждой культуры свое правовое измерение. Важно не увлекаться какой-то известной моделью, искусственной структурой, не канони­зировать, особенно представляя их неискушенным студентам.

К сожалению, между тем все специфичное, не укладывающееся в прокрустово ложе формальных продуктов правовой цивилизации в курсе лекций выводится за скобки юридической культуры. Такой подход по духу вполне родствен хорошо известному нам отлучению от прогресса по признаку классовой несовместимости.

В книге отсталость нашей правовой культуры представлена чуть ли не как историческая закономерность. «Так уж исторически сложилось, — пишет В.А. Тума­нов, — что российское общество и государство издавна отличал дефицит права и правосознания» (с. 17). Этот старый познавательный стереотип неверен ни исторически, ни методологически. Не входя в содержательную дискуссию по этому вопросу, замечу, что правовое осознание одних и тех же фактов у разных народов не совпадает. Не исключение и русское правовое сознание, на базе которого должны строиться правовая система и правопорядок в России. Надо задуматься над природой нашего правосознания. Самое легкое — видеть в нем сплошные искажения и заблуждения, примитивы и уровни.

Далее, надо учитывать, что право — отнюдь не абсолютно ценный, как нас убеждают авторы курса лекций, и безупречно социальный институт. Право может нанести немалый вред в своих даже самых адекватных, гуманных определениях. Право необходимо для защиты культуры, человека, государства, но оно может стать острым и бесконтрольным орудием различных реформаторов. Обо всем этом надо говорить студентам, а не ублажать их сентенциями о вселенской миссии права. И еще следует говорить студентам о том, что путь к общечеловеческому лежит через национальное. Просто «воспринять» ценности права без конкретной культурной основы невозможно. Это ведет к поверхностному украшательству законодательства без должного влияния на правосознание населения и должностных лиц. Общая теория права как учебный курс для российских студентов должна воплощать отечест­венные культурные ценности. Только в этом случае можно освоить потенциал юридических достижений иных народов и извлечь из него действительную пользу человеку.

Таковы некоторые соображения по методологическому разделу курса. Догма­тическая его часть выглядит более совершенной и отражает уровень специальной разработанности нашей общей теории, убедительно свидетельствуя о значительных достижениях отечественной юридической школы.

Кандидат юрид. наук В.А. Сапун (Дальневосточный государственный университет). Главная отличительная черта обсуждаемого курса лекций — его новаторский харак­тер. Новаторством отличается изложение учений о праве, правовой системе, понятия и происхождения права и др. Изложенный в нетрадиционной последовательности материал способствует совершенствованию программы по общей теории права как самостоятельной учебной дисциплины. Но расположение отдельных лекций в большой степени рассчитано лишь на подготовленного читателя и может с тру­дом восприниматься лицами, только что приступившими к изучению общей теории права.

Следует поддержать положение об общей теории права как самостоятельной науке и учебной дисциплине, предмет которой отличается от теории государства (В.К. Ба­баев). В авторской интерпретации общая теория права предстает как юридическая наука, тогда как теория государства — как неюридическая, государствоведческая наука. Представляется, что государство как социальное образование имеет двойственную природу. Это политическое явление, входящее в систему политических связей. Именно в этом аспекте оно изучается политологией. Но государство — это и правовая форма организации общества и с этой стороны —юридическое явление. Политико-юридический характер государства позволяет представить общую теорию государства как юридическую науку государствоведческого профиля и определить ее место в системе таких отраслевых и межотраслевых юридических наук подобного профиля, как государственное право и сравнительное государствоведение, админист­ративное право в аспекте организации органов государственного управления и др.

На мой взгляд, не следует переоценивать метод материалистической диалектики, признавая его общим (универсальным) методом, присущим всем наукам, отраслям знаний, учебным дисциплинам (с. 38). Напротив, значительных успехов в исследова­нии философских проблем права достигли ученые, стоявшие на противоположных методологических позициях, в том числе методологического плюрализма. Показа­тельные в этом отношении слова русского философа И.А. Ильина: «Нет единого универсального и исключительного способа изучения права, который вытеснил бы и заменил все остальные, сделал бы их излишними, ненужными. Способов изучения права много, каждый из них в отдельности ценен, необходим и незаменим»[1].

В курсе лекций преодолен упрощенный подход к взаимодействию права и иных социальных явлений. Однако некоторые проблемы требуют дальнейшего обсуждения. Это относится к характеристике соотношения права, нравственности и морали. Н.И. Матузов традиционно отождествляет мораль и нравственность, снимая этим проблему противоречий между правом, нравственностью и моралью. Между тем со времени Гегеля в дореволюционной российской и западной философии мораль и нравственность принято различать.

В целом обсуждаемый курс лекций — значительное достижение российской юридической науки, весомый вклад как в научные исследования, так и в практи­ческую подготовку студентов-юристов высшей квалификации.

Доктор юрид. наук Д.Ю. Шапсугов (Северокавказский кадровый центр) отметил фундаментальность курса с точки зрения глубины проработки научных проблем, хорошую структурированность материала, высокий уровень методики его изложения.

Обращает на себя внимание стремление авторов объективно оценить современное состояние теории права, существенно обновить ее преподавание в учебных заве­дениях России, критически проанализировать современный опыт правовой реформы, вскрыть и теоретически осмыслить негативные тенденции в развитии правовой сферы.

Ценность курса состоит и в том, что в каждой лекции виден ее автор с его логикой, убеждениями, четкой профессиональной позицией по рассматриваемым вопросам.

Вместе с тем в курсе содержатся и положения, которые не могут не вызвать возражений. Так, убедительно обосновывая необходимость новых подходов по многим вопросам курса, авторы не уделили должного внимания проблеме изменения предмета теории государства и права в новых условиях. Возможность отдельного существования теории государства и теории права вовсе не означает отсутствия необходимости в единой науке.

Дифференциация теоретического знания не должна становиться поводом для разрушения единства теории государства и права. Если теория государства «отстала» от теории права, то это не означает, что она успешнее «догонит» ее, будучи отделен­ной.

Считаю, что такое разделение не было бы полезным не только с точки зрения дальнейшего исследования государственно-правовой сферы, но и в рамках учебного процесса. Студентам юридических вузов можно и нужно читать детализированные специальные курсы по отдельным частноправовым теориям. Но при этом не должно забываться общее концептуальное единство теоретического юридического знания. В частности, такие понятия, как юридическая практика, юридическая деятельность, не сводятся только к формированию и реализации норм, но в своей наиболее существенной части выступают как деятельность государственных органов. Наконец, правовое государство есть символ единства действительного государства и действи­тельного права и требует для углубленного изучения именно целостной теории государства и права.

Вторая проблема, о которой нельзя не сказать, — определение понятия права, его соотношения с законом, системой норм. Хотя в отдельных разделах курса достаточно убедительно говорится о необходимости разграничения права и закона (Н.В. Витрук) и представляется интересным разграничение нормативной правовой установки как элемента естественного права и юридической нормы как элемента позитивного права (В.К. Бабаев), в целом в курсе господствует нормативный подход к определению понятия права.

В нашей стране теория права сложилась фактически как теория юридической нормативной системы. Многочисленные попытки отграничения права от закона оказались не завершенными, а опасности для индивида и общества, вытекающие из такого отождествления, имеют тенденцию к усилению. Поэтому, по моему мнению, теория права еще в меньшей степени разработана, чем теория государства. Дости­жения в разработке нормативной юридической системы имеют вполне самостоятель­ное значение, но очевидно, что благодаря многовековой концентрации усилий ученых-юристов именно на ее разработке становление собственно теории права, взаимодействующей с теорией нормативной юридической системы, оказалось весьма затрудненным.

Доктор юрид. наук, проф. Л.Б. Тиунова (Санкт-Петербургский государственный университет) считает, что выход в свет настоящего издания — событие примеча­тельное по ряду обстоятельств. Во-первых, оно возрождает незаслуженно забытый и полезный жанр учебной литературы — лекционный курс. Во-вторых, предпринят еще один шаг в обоснование самостоятельности предмета теории права {работы И. Сабо, Л. Явича, С. Алексеева). В-третьих, работа адекватно отражает процесс перехода российского общества к формированию нового типа правовой системы, в которой право и государство как бы меняются местами. Согласно новой Конституции РФ именно право должно определять меру свободы социальных субъектов, в том числе и пределы вмешательства государства в сферу жизнедеятельности личности и общества. А это знаменует переворот и в нашем научном мировоззрении.

Однако современная отечественная теория права не может в одночасье осво­бодиться от догм и «болезней» прошлого. Необходимо время. Отсюда в обсуждаемой работе противоречивые, нечеткие, необоснованные положения, связанные прежде всего с этим обстоятельством. Так, в книге в целом преобладает традиционный для советской науки права нормативистский подход. На мой взгляд, на базе лишь нормативного подхода к праву невозможно всесторонне и полно объяснить все его проявления. Именно поэтому не соотносятся определения позитивного и субъектив­ного права (с. 111). Соединить эти ипостаси права в одно для читателя непросто. Достаточно противоречиво описание справедливости. На с. 117 отмечается дина­мичность критериев справедливости, а в следующем абзаце постулируется, что такой критерий должен быть единым. Нечетко изложен материал об особом предмете отражения права (власть, государство, порядок). В такого рода издании желательно было бы увидеть лекции, разъясняющие эти связи.

Ряд лекций посвящен описанию внутренних связей права. Это, безусловно, следует отнести к числу положительных моментов данного издания. Однако при анализе этих связей все же недостаточно использована сама системная методология. Так, если право представляет собой часть (ядро) правовой системы, то почему мы узнаем о том, что есть право, лишь после описания этой системы? Не проясняют реальной картины внутренних связей в рамках правовой системы и такие некорректные, на мой взгляд, положения, как «явления, имеющие правовую окраску», «правовая система — важнейший инструмент развития и преобразования общества» (с. 85—86), сравнение структуры правовой системы со структурой клетки (с. 98) и др.

Само понятие правовой системы дано без достаточно четкой обрисовки такой существенной ее характеристики, как «связи между элементами», т.е. структуры. Набор элементов, включенных автором (В.К. Бабаев) в правовую систему общества, вызывает недоумение. Явления духовного характера действительно обеспечивают процесс правового регулирования и составляют компонент правовой системы (их вполне резонно объединяют понятием правосознание), но почему правовая культура и правовая политика отнесены к сфере духовного, остается неясным. Эти социальные явления включают в себя элементы и духовного, и материального характера. Неясно также, почему наряду с правом в качестве компонента данной системы выделена одна из его форм — законодательство. Непонятна функциональная нагрузка такого элемента правовой системы, как юридическая практика в отличие от правовых отношений. Само понятие юридической практики в книге размыто (с. 99). Неудачно, на мой взгляд, определение правовых принципов как совокупности идей. В рамках правовой системы правовые принципы как раз и выступают в качестве наиболее устойчивых связей между ее элементами или внутри них.

Не свободны от плена традиционных советских представлений о праве и рассуждения автора лекции «Право и личность», хотя в целом представленный в ней материал исходит из общепризнанных принципов международного права в данной сфере правового регулирования. Здесь, к сожалению, не дано в качестве исходного самого понятия личности, в результате исходным субъектом остается не личность, а гражданин (с. 228). К сожалению, не обращено внимание на один из осново­полагающих тезисов современной теории правового статуса личности, что право есть не установленная государством характеристика личности, а его неотъемлемое объек­тивное свойство. Это — ключ к пониманию теории естественного права. Поэтому вызывает сомнение тезис о правах человека как о некоем идеале, ибо право — не столько приобретенное благо, сколько признаваемая социальной общностью и объективно необходимая возможность его приобретения.

Доцент С.П. Гришин (Нижегородская высшая школа МВД РФ). В условиях острого дефицита юридической литературы выход в свет курса лекций по общей теории пра­ва — событие само по себе знаменательное. Среди многочисленных достоинств работы обращают на себя внимание новые методологические подходы к анализу и оценке основных понятий и категорий права, лишенные прежних идеологических клише взгляды на правовые проблемы современности, глубина и содержательность материала. Многие теоретические положения курса рассмотрены через призму достижений мировой истории и культуры. Все лекции имеют ярко выраженную авторскую позицию, написаны хорошим литературным языком, содержат интерес­ный позитивный материал.

Нельзя не согласиться с позицией В.А. Туманова относительно роли юридического нигилизма в отечественной истории.

Однако надо признать, что в наши дни в России уважения к праву не прибавилось, а вот потеря духовности привела к мутации не только нравственного и религиозного, но и правового сознания. К огорчению, в добротной лекции П.П. Баранова «Правовое сознание и правовое воспитание» мы не обнаружили оценки современного состояния правового сознания общества, его связи с нравственными и другими формами общест­венного и индивидуального сознания.

В обстоятельной лекции А.Х. Саидова «Юридическая типология и основные правовые системы», которая содержит обширную информацию о правовых системах современности, к сожалению, ни в типологии, ни в классификации не нашлось места для России и других стран ближнего зарубежья.

Нетрадиционной структурой, содержанием и манерой изложения отличается «Юри­дическая ответственность» (С.Н. Кожевников, В.М. Баранов), «Правовая культу­ра» (В.П. Сальников), «Законность: понятие, защита и обеспечение» (Н.В. Витрук) и др.

Особых слов заслуживают лекции В.К. Бабаева. Посвященные узловым вопросам курса, они несут основную дидактическую нагрузку. Широкий научный кругозор и эрудиция в сочетании с глубокими знаниями истории, философии, литературы позво­ляют автору рассматривать многие вопросы на высоком теоретическом и методоло­гическом уровнях. Во многих лекциях содержатся интересные предложения по совершенствованию правоприменительной практики. Будем надеяться, что члены Государственной думы и Совета Федерации будут учитывать в своей законодательной работе рекомендации теоретиков права и их коллег, представляющих отраслевые науки.

Доктор юрид. наук, проф. Ю.И. Гревцов с чувством удовлетворенности конста­тировал, что в поле зрения авторов (правда, не всех) попали не только хорошо знакомые проблемы отечественной правовой теории, но и универсальные принципы, ценности, идеи права и их понятийные значения. Тем самым сделан заметный шаг в формировании добротной основы отечественной правовой теории и ее преподавания в вузах страны.

В наибольшей мере эта оценка относится к лекции «Учения о праве», где скон­центрированы многие компоненты опыта, необходимого для формирования здоровой основы подлинного юридического мировоззрения. Очевидно, что без усвоения этого опыта невозможно даже соприкосновение с теорией права в ее истинном и высоком значении.

Наряду с тремя основными направлениями в правопонимании, о которых идет речь в курсе, отчетливо обозначаются контуры четвертого, которое можно было бы назвать гуманистическим направлением. Его содержание могут составить взгляды тех, кто видит природу права в человеке, а суть права в свободе человека. При этом свободе не в философском, а в практическом смысле — в свободе использования собственных сил для реализации своих намерений и которая может быть ограничена только аналогичной свободой других или в случае правонарушения. В ряду имен, которые могли бы составить это направление, можно было бы назвать Л. Петражицкого, Е.Н. Трубецкого.

Как и все новое, рецензируемая работа не совсем обычна по своей структуре. Здесь можно заметить и творческие удачи, и решения, которые не поддаются однозначной оценке. Так, не удалось найти объяснения, почему лекция, посвященная происхожде­нию права, заняла шестую позицию, а, скажем, не вторую или третью? Лекция решена нетрадиционно, открывает дополнительные возможности в понимании и объяснении сложной проблемы возникновения права. Или почему о нормах права, признаках правовой нормы нужно было говорить в двух лекциях, отстоящих друг от друга на расстоянии нескольких материалов?

Зато несомненной, на мой взгляд, творческой удачей курса является лекция, посвященная юридической типологии и основным правовым системам современности. Давно нужно читать такую лекцию студентам юридических вузов. Вместе с тем хотелось бы, чтобы было сокращено число лекций, в которых взгляды на право, норму права, на способы правового регулирования подаются как единственно возможные.

Лекция «Право и экономика» (В.В. Лазарев), содержание которой сильно разнится от традиционного подхода к этой проблеме, привлекает методологией подхода. Если мне удалось ее понять в полной мере, то суть подхода сводится к стремлению рассматривать соотношение права и экономики в непосредственной связи с человеком. И человек в этом случае понимается не в качестве винтика в машине экономики, а как ее организатор. И таковым он может стать только тогда, когда инструментом организации экономики в его руках будет соответствующее право.

Тема реализации права всегда занимала в теории права одно из центральных мест. В лекции на эту тему (В.В. Лазарев) сделан оправданный акцент на роли в реализации и защите своего права самих носителей права. Хотелось бы пригласить автора к дальнейшему обсуждению самого понятия реализации права (от предлагаемого автором слишком сильно отдает государственным интересом). С моей точки зрения, реализацию права следует связывать не с интересом государства (по крайней мере не всегда), а с интересами самих носителей правомочий. Реализация права имеет место тогда, когда носители прав и свобод реально получили то, что закрепил за ними закон, иной нормативно-правовой акт. Это — юридический аспект понятия реализации права. С точки зрения самих же граждан, реализация права имеет место тогда, когда человек реализует свой интерес, достигает желанной цели, социального блага.

Доктор юрид. наук, проф. В.И. Леушин (Уральская государственная юридическая академия). Обсуждаемый курс лекций отвечает цели формирования у студентов и слушателей глубоких знаний об основных понятиях правовой науки и практики и вместе с тем расширяет их кругозор, поскольку в курс включен ряд новых тем: «Основные правовые системы современности», «Правовая система общества». Однако для некоторых важных тем в курсе не нашлось места, например для таких, как «Правовое регулирование и его механизм», «Правопорядок». Нуждается, по нашему мнению, в отдельном рассмотрении понятие «права человека».

Высокий творческий потенциал авторов курса позволил сказать новое слово в теории права, вывести читателя на передний край науки, поколебать некоторые устоявшиеся представления. Вполне естественно, что в ходе научного поиска высказаны идеи и положения дискуссионного характера, нуждающиеся в дополнительном обсуждении и уточнении.

Авторский коллектив правильно отказался от формационного подхода к генезису права, взяв за основу типологии правовые системы современности (с. 49—84). Заслуживает внимания возрождение в нашей науке идеи частного права (с. 348). Однако о частном праве следовало сказать и при изложении таких тем, как «Право и экономика», «Формы (источники) права», «Правотворчество».

Во многих лекциях просматривается стремление к разграничению естественного и позитивного права. В этой связи заслуживает внимания трактовка права как системы нормативных установок (с. 111 и далее), а также утверждение, что нормативная установка — элемент естественного права, юридическая норма — элемент позитивного права (с. 282). Полностью соглашаясь с существом такого правопонимания, хотелось бы уточнить терминологию.

Термин «установка» — из области психологии, поэтому его целесообразно исполь­зовать для характеристики правосознания. Для определения содержания естествен­ного права, на мой взгляд, более предпочтителен термин «притязание». Думается, что «притязание» может трактоваться не только в смысле возможности обращения за защитой субъективного права в компетентный государственный орган, но и в социально-правовом смысле — как притязание на нормативность, на выражение содержания притязания в законодательстве.

Спорные положения высказаны по проблеме об абсолютных и общерегулятивных правоотношениях, о субъективных правах вне правоотношений.

Нельзя согласиться с отрицанием абсолютных и общерегулятивных правоотно­шений, поскольку с помощью этих понятий отражаются реальные общественные связи. Довод о том, что конструкция абсолютного и общерегулятивного правоотно­шений не отвечает такому признаку последних, как взаимодействие субъектов, нельзя признать убедительным. Во-первых, среди признаков правоотношения (с. 406—409) «взаимодействие субъектов» не предусмотрено. Во-вторых, для регулятивных отношений, если рассматривать отдельные связки «право — обязанность» в плане фактического поведения, характерно как раз обратное: одна сторона является дейст­вующим субъектом, другая — пассивным. «Взаимного» действия нет. При отрицании абсолютного правоотношения неизбежен вывод: правовая связь с активной обязанностью — это правоотношение, а правовая связь с активной управомоченной стороной (например, право собственности) и пассивной обязанностью правоотно­шением не является. Следовательно, регулятивные правоотношения при таком подходе будут сведены к типу обязательственных отношений, а большая часть субъективных прав окажется вне правоотношений, что противоречит логике права.

Спорным является понимание законности как идеи, требования и системы реально­го выражения права в законах государства, в подзаконном нормотворчестве (с. 523). Получается, что законность — это соответствие законов праву, или, говоря ийаче, со­ответствие позитивного права праву естественному. Идея такого понимания закон­ности имеет свои преимущества, но критерии законности становятся неопределен­ными. И еще одно возражение: при предложенной трактовке законности ее требо­вания оказываются обращенными только к законодателю, ибо именно от него зави­сит, будет закон соответствовать естественному праву, выражать его или нет. Закон­ность же в традиционном понимании как требование строгого соблюдения законов, обращенное к органам исполнительной и судебной власти, к должностным лицам, к негосударственным организациям и гражданам, нельзя будет определять этим терми­ном.

Доктор юрид. наук, проф. Я.М. Бельсон (Санкт-Петербург). Курс лекций отличают поиски нового в пробельно обнаружившихся в ряде актуальных вопросов, плодотвор­ное авторское стремление к самостоятельному переосмыслению традиционных, но сегодня уже не отвечающих времени представлений. Авторы предприняли попытку решить по существу двуединую задачу: во-первых, в современных реалиях с предельной обстоятельностью рассмотреть основные проблемы теории права и, во- вторых, обосновать статус общей теории права как науки самостоятельной.

Примечательно, что применяемые авторами общие и частнонаучные методы исследования вполне современны и адекватны поставленным целям. Достаточно сказать, что основополагающие выводы, содержащиеся в книге, неизменно носят поисковый характер и отличаются высокой доказательностью. Многие из них вводятся в научное обращение впервые, представляются достоверными, что дает основание сделать заключение о плодотворности авторских усилий и целенаправ­ленности издания в целом.

Несомненное достоинство курса — его высокая информативность, насыщенность добротным фактологическим материалом. В этом коллективном издании ощущается индивидуальное авторское видение многих явлений, а оригинальные умозаключения и формулировки придают рецензируемому курсу характер серьезного, глубоко профессионального научного труда.

Далее проф. Я.М. Бельсон высоко оценивает лекцию, посвященную учениям о праве, отмечает постановочный характер ряда теоретических положений о правовой системе общества и понятии права, оригинальность аргументации автора (Т.Н. Радь- ко) в лекции о функциях права в связи со стремлением по-новому определить йх существо.

В курсе обстоятельно анализируются процессы взаимосвязи и взаимозависимости законности, права, правосознания и правовой культуры. При этом понятие правовой культуры исследуется в аспекте общего культурологического знания в сфере гуманитарных наук (В.П. Сальников). Эта концепция обретает постоянно все большее признание в научных юридических кругах.

Иногда авторские мысли излишне лапидарны, ограничиваются констатацией реалий, но не касаются традиций, характерных признаков и особенностей развития того или иного правового института. Порой авторы несколько претенциозны в своих суждениях, полагая, видимо, их безапелляционными.

Доктор юрид. наук, проф. Л.И. Антонова (Санкт-Петербургский государственный университет) подробно остановилась на трактовке понятия права в курсе лекций. По ее мнению, основной недостаток понятия права, предложенной В.К. Бабаевым, заключается в том, что в нем утрачена связь права с развитием общественных отношений. Право — момент общества, но — результат его естественноисторического развития. Право имманентно обществу, вырастает непосредственно из систе­мы общественных отношений. Не только «естественные» права, но и право в це­лом — продукт общественного развития.

Законодатель должен выявлять формирующиеся в жизни представления о правомерности и неправомерности тех или иных действий и своевременно отражать их в нормах позитивного права. Однако и до законодательного их отражения (а в случае неадекватного отражения, то и в противовес законодательству) правовые требования общества, нормы, складываясь под влиянием общественных отношений, регулируют поведение его членов.

При отставании законодательного закрепления новых норм, рождающихся в жизни, неизбежно существуют и параллельно действуют две их системы: одна — закрепленная в законодательных актах, но утратившая свою правовую основу; вто­рая — сложившаяся под влиянием изменений в общественных отношениях, но не получившая официального признания. При этом первая опирается на возможность государственного принуждения, а вторая базируется на ее признании обществом и его поддержке. В результате первая все больше утрачивает свою правомерность и перестает применяться, несмотря на формальную обязательность, а вторая, напротив, завоевывает все более прочные позиции, вынуждая в конечном счете законодателя внести необходимые изменения в систему позитивного права. Достаточно вспомнить тщетность попыток нашего государства искоренить с помощью законодательных мер спекуляцию, фарцовку. Развитие рыночных отношений сформировало в обществе новый взгляд на перепродажу товаров, широкий обмен валюты. Изменились представления об их неправомерности. Все попытки сохранения старых правовых норм, закрепленных в законодательстве, были обречены на неудачу. В результате они были законодательно отменены.

Позиция В.К. Бабаева, отстаивающего деление права на естественное и позитивное, при более внимательном рассмотрении обнаруживает непоследователь­ность и даже известную эклектичность, ибо он полагает, что право, выраженное в законодательстве, вызывает к жизни правоотношения, юридическую практику (с. 98). Автор, несмотря на стремление отойти от традиционного для нашей правовой науки отождествления права и законодательства, фактически приходит к его признанию. Право до его закрепления в системе нормативных правовых актов, по автору, не влияет ни на формирование правоотношений, ни на юридическую практику. Очевидно, это касается и признаваемого им естественного права, которое тоже не способно порождать правоотношения и влиять на юридическую практику, если не признано законодательно. Но что в таком случае позволяет автору говорить о естественном праве? В чем его юридическое значение?

Непоследовательность авторской позиции проявляется и в трактовке субъек­тивного права только как элемента правоотношения, фактически отождествляемого с законоотношением. Очевидно, что на таком пути невозможно успешно решать проблему защиты прав человека. Она оказывается необеспеченной в обществах с тоталитарным режимом, при котором государство нередко отказывается от законодательного закрепления многих неотъемлемых прав человека. Выходит, что там не должно быть и их правовой защиты, а это не верно.

Требует уточнения и понимание В.К. Бабаевым юридической нормы (нормы права) как общеобязательного веления, выраженного в виде государственно- властного предписания и регулирующего общественные отношения (с. 282). Такая трактовка могла быть приемлема в условиях административно-командной системы, когда регулирование общественных отношений осуществляется по преимуществу путем издания государственно-властных предписаний, но она абсолютно не подходит к правовому государству, которое должно гарантировать каждому человеку меру его свободы, обеспечивать необходимые условия для развития его инициативы, творчества, охранять незыблемость и ненарушаемость его прав.

К сожалению, проблемы правового государства вообще практически выпали из обсуждаемого курса. И здесь вряд ли могут быть приняты ссылки на то, что они должны рассматриваться в курсе общей теории государства. Правовое государство — это бытие права.

В лекции «Формы (источники) права» важное место отводится договорам норма­тивного содержания, что вполне оправданно. Однако понимание нормативного договора как совместного юридического акта, выражающего «взаимное изъявление воли правотворческих органов, встречное принятие каждым из них юридических обязанностей» (с. 256), нуждается в уточнении. Такая формулировка не позволяет отграничить нормативный договор от совместного нормативного правового акта, в издании которого участвуют несколько органов государства, что в практике нормотворческой деятельности встречается нередко. Специфика нормативного договора (в отличие от нормативного правового акта) заключается в том, что нормативный договор заключается двумя или более сторонами и устанавливает взаимные права и обязанности сторон, причем праву одной стороны корреспондирует обязанность другой. Нормативный договор определит нормы, обязательные именно для его участников и не распространяющиеся на иных субъектов. При этом стороны договора выступают как юридически равноправные, действующие на паритетных началах субъекты. Договорные нормы являются в конечном счете результатом взаимного соглашения сторон, которые принимают на себя обязательство выполнять договор в целом, включая и его нормативные условия. Договор — это акт саморегуляции отношений их участниками.

Нельзя не отметить новый подход к трактовке законности, ее понятия, защиты и обеспечения (Н.В. Витрук). Автором сформулировано понимание законности как идеи, требования и системы (режима) реального выражения права в законах государства, в самом законотворчестве, в подзаконном нормотворчестве (с. 523), обосновано положение, что законность есть исполнение закона и только закона! (с. 525), что законность есть система реально действующего права, которая предпо­лагает наличие в обществе и государстве правового законодательства, полную реали­зацию Конституции и иных законов в действиях должностных лиц государственных органов и общественных объединений, эффективную защиту Конституции и других законов (с. 527—528). Отсюда и трактовка законности как правозаконности.

Новизна авторского подхода проявляется и в том, что нарушение законов, совер­шенные гражданами и другими лицами, рассматриваются как нарушения правопо­рядка, а не законности. Такая позиция представляется конструктивной.

Кандидат юрид. наук, доц. А.В. Малько (Саратовский юридический институт). Курс лекций «Общая теория права» является одной из первых «ласточек» нового поколения учебников. По степени учебной информированности и одновременно скрупулезности научного анализа, авторскому коллективу и творческому охвату тем данная книга во многом беспрецедентна. Специфическая черта столь предста­вительного труда заключается, по моему мнению, в том, что он, с одной стороны, выступает своеобразным итогом советской теории права, обобщающим немало из того, что было в ней ценного, а с другой — пытается заглянуть в завтра, предлагает свое видение развития правовой формы. Парадигма курса лекций такова, что он сохраняет преемственность (что очень важно!) и вместе с тем не закрывает двери для принципиально новых идей и концепций. В этом главная ценность книги, что, безусловно, повлияет и на ее срок жизни.

Другой немаловажный момент — при всей неконъюнктурности работа написана не в отрыве от современных реалий, а с глубоким переживанием за дальнейшую судьбу России.

Удачно решена проблема структуры книги. Наряду с традиционными в курсе используются и такие нетрадиционные для учебной литературы темы, как «Учения о праве», «Юридическая типология и основные правовые системы современности», «Юридическая практика» (В.Н. Карташов). Следует поддержать и такую новеллу, как выделение темы «Юридическая ответственность» из давно сложившегося, но неоправ­данного «триумвирата»: «Правомерное поведение, правонарушение, юридическая ответственность».

Думается, что отвечает ожиданиям студентов и обстоятельная характеристика таких понятий, как «юридическая техника», «юридическая аксиома», «юридическая конструкция», «правовые символы», «презумпции», «правовые фикции» (В.К. Бабаев), которые раньше недооценивались в учебной литературе.

Учитывая, что по одежке встречают, хочется особо отметить: в этом плане все в порядке. Можно также приветствовать помещение в книге кратких сведений об авторах, их фотографии. Это не мелочь, а признак культуры подготовки учебной и научной литературы.

Поддерживая в целом положения работы, вместе с тем выскажем и некоторые возражения, пожелания. Вначале — о нереализованных возможностях. Хотя курс посвящен общей теории права, проблемам государства все же отведено в нем неоп­равданно мало места (см. § 1 «Происхождение государства» и § 4 «Право как основа и средство осуществления государственной власти в раннеклассовых обществах» в лекции «Происхождение права», автор А.Б. Венгеров; § 2 «Право и государственное принуждение» в лекции «Понятие права», автор В.К. Бабаев). Думается, что такой подход несколько обеднил и упростил анализ права как сложного социального феномена, имеющего одну из главных опор в государственной власти. Не рассмотрев эту опору, те признаки, которые коренятся в государственности, авторы заведомо отсекли часть проблем, характеризующих право. Причем речь идет не о полноценной теории государства (эту задачу авторы перед собой не ставили), а о тех моментах государственности, через которые можно глубже изучить само право. Поиск новых ответов на такие вопросы, как право и политическая власть, право и функции государства, право и разделение властей, правовой и политический режим и др., только расширил бы познавательный арсенал права.

К числу упущенных возможностей можно отнести и проблему юридических средств, используемых в современном правовом регулировании. Это один из актуальнейших вопросов, требующих самостоятельного анализа. При переходе от административно-командного типа управления и соответственно правового регулирования (разрешительного) к управлению с помощью экономических методов и соответственно к общедозволительному правовому регулированию важно обратить внимание именно на инструментальные проблемы права, на его способы, методы, средства. Ведь во времена инвентаризации правовых инструментов, переориентации с одних правовых форм на другие объективно на первые роли выходят проблемы «наиболее работающих» частей права. Происходит изменение соотношения методов правового регулирования, начинают по-другому сочетаться между собой способы правового воздействия. Достижение эффективности юридических средств и реализация таких общих принципов права, как справедливость, гуманизм и т.п., немыслимы без «перестройки» инструментального потенциала права, без перемены его стимулирующих и ограничивающих начал. Студенты, как показывает преподава­тельская практика, испытывают затруднения именно при изучении данных аспектов: не знают, как отличить один правовой стимул от другого (например, поощрение — от льгот, от дозволений, от рекомендаций и т.д.), плохо ориентируются в системе право­вых ограничений (обязанности, запреты, меры защиты, наказания, ответственности, приостановления, сервитуты, цензы, лимиты и т.п.).

Если многоукладная экономика ориентируется на правостимулирующие средства, то необходимо подвергнуть их детальному исследованию: выявить признаки, пределы использования, механизмы реализации.

Не понятно также, почему (если признаем плюрализм) выделяется в качестве общего (универсального) метода познания права лишь метод материалистической диалектики (с. 39). А как же быть с иными мировоззренческими подходами — идеализмом, метафизикой и т.п. О них тоже нужно было сказать как о методах всеобщих, обладающих определенными познавательными возможностями, средства­ми, принципами.

В лекции, посвященной системе права (Н.Н. Вопленко), необходимо полнее охарактеризовать деление права на частное и публичное. Это новый вопрос для отечественной теории, поэтому важно выделить критерии разграничения публичного и частного права (теории интереса, метода, предмета правового регулирования, субъектного состава отношений), наиболее существенные институты той и другой разновидности и т.п.

Желательно пристальнее взглянуть на регулятивную функцию права. В лекции «Функции права» (Т.Н. Радько) она выделена как; собственно юридическая. И хотя подобная трактовка имеет солидный стаж в юридической науке, думается, что она не точно отражает действительное положение вещей. Регулирование — это не функция, а общее предназначение права, его роль в социальной жизнедеятельности. К тому же, охраняя и защищая те или иные общественные отношения, право выполняет тем самым и регулятивную роль. Ставить охранительную функцию в один ряд с регулятивной — значит не только игнорировать соотношение между общим и особенным, но и ставить под сомнение бесспорное положение, что в рассматриваемой среде любая норма служит регулятором общественных отношений[2] . В этой связи альтернативой охранительной функции будет являться не регулятивная, а функция развития социальных отношений.

Вопросы о референдуме в лекции «Формы (источники) права» (В.М. Баранов), хотя и являются интересными, актуальными, выглядят несколько притянутыми к проб­леме форм права. Их логичнее было бы рассмотреть в лекции «Правотворчество».

То, что материал курса не подчинен жесткой единой концепции, а отличается индивидуальной, сугубо авторской трактовкой, с одной стороны, плюс, ибо позволяет гораздо автономнее решать поставленные задачи, а с другой — минус, ибо увеличиваются шансы для дублирования материала, противоречий, иных рассогла­сованностей в содержании работы, что прежде всего «бьет» по учебным интересам студентов. Так, на с. 18 В.А. Туманов пишет, что «право — это не «минимум нравст­венности», а на с. 190 Н.И. Матузов определяет право как «минимум нравственности».

Отмеченные недостатки ни в коей мере не перечеркивают достоинства книги. Полагаю, что она придаст мощный стимул для дальнейшего, более углубленного исследования теоретико-юридических проблем современности.

Кандидат истор. наук С.В. Степашин, доктор филос. наук В.Л. Шульц. Курс лекций в значительной степени отличается от традиционных подходов к теории государства и права, формировавшихся под идеологическим влиянием. Для него характерны также некоторые редакционные и содержательные особенности: в курсе нет жестко единой концепции, для него характерна индивидуальная авторская трактовка рассматривае­мых правовых явлений. Объединяет лекции высокий профессионализм авторов, как теоретический, так и педагогический, а также попытка критического осмысления идеологизированной теории государства и права, понимание необходимости эволюционного пути преодоления кризиса при заимствовании (но не копировании) зарубежного опыта и учета специфических условий России.

В курсе подробно изложены вопросы происхождения права, его источников и функций, большое внимание уделено нормам права и правотворчеству. Существен­ным здесь является то, что классовый подход не отбрасывается, а включается в систему понимания правовых явлений в качестве необходимого, но не единственного и самодовлеющего элемента.

Лекция о правовой системе (В.К. Бабаев) по существу, является вводной в структуру всего курса и объясняет необходимые для его понимания понятия. Автор справедливо пишет о необходимости существенной переработки и обновления правовой системы современной России. В настоящее время идет большая работа в этом направлении. Вместе с тем требует осмысления новая ситуация в системе правоохранительных органов: выделение судебной власти в качестве самостоятель­ной и независимой сменило акценты и приоритеты в этой системе. В этой связи следовало бы в лекциях «Реализация права» и «Юридическая практика» затронуть этот важный не только в теоретическом, но и практическом плане, вопрос.

В лекции «Правомерное поведение и правонарушения» интересен рейтинг причин правонарушений в современном российском обществе. Первой причиной В.К. Бабаев называет низкий уровень материальной жизни населения; следующей — низкий уровень правовой культуры граждан, далее кризис морали, алкоголизм, несовершен­ство законодательства и, наконец, недостаточно эффективную работу правоохрани­тельных органов.

Представляется, что названные причины — основа правонарушений в любой стране, а не только в России. Речь, видимо, должна идти о степени распространен­ности того или иного фактора на определенные социальные группы и уровне «поражаемости» им тех или других социальных слоев.

В темах «Правосознание и правовое воспитание» и «Правовая культура», наряду с безусловно верными и выверенными теоретическими посылками, хотелось бы прочитать о проблемах профилактической работы в правоохранительных органах.

Вышедший труд полезен всем: студентам — как необходимое учебное пособие; ученым-педагогам — как образец удачной попытки переосмысления сложнейших правовых явлений с позиций современности; практикам — для коррекции своей

деятельности толковыми теоретическими результатами.

* * *

В обсуждении Курса лекций приняли участие и другие ученые. Так, доктор юрид. наук, проф. Э.В. Кузнецов (Санкт-Петербургский юридический институт МВД России), отмечая большие достоинства книги, высказывает в адрес ее авторов тот упрек, что принцип историзма в познании правовых явлений занимает более чем скромное место. Между тем изучение опыта разработки теоретических проблем права в прошлом помогает лучше разобраться в тех сложных вопросах, которые ставят перед нами современные теория и практика. Еще Н.М. Коркунов писал, что русскому юристу стыдно не знать своих предшественников. Элемент исторического самосознания науки просто необходим.

Доктор юрид. наук, проф. А.И. Королев подчеркнул своевременность выхода в свет курса лекций по общей теории права, учитывая, что существующие учебники не отражают современных реалий. Он высказал несколько замечаний по поводу структуры курса и вместе с тем дал высокую оценку его содержанию.

Свои замечания по курсу лекций высказали также доктор юрид. наук И.Н. Сенякин (Саратовский юридический институт), канд. юрид. наук, доц. Л.А. Морозова, канд. экономич. наук, доц. Санкт-Петербургского юридического института МВД России С.В. Игнатьева, доц. того же института И.Ю. Козлихин, доц. Саратовского юридического института Е.В. Колесников, проф. Санкт-Петербургского юридическо­го института МВД России В.С. Олейников, а также адъюнкт того же института В. Щеглов и адъюнкт Нижегородской высшей школы МВД РФ О.А. Семухин.

В заключение от имени авторского коллектива выступил доктор юрид. наук, проф. М. Баранов, который дал пояснения по некоторым замечаниям, высказанным участниками обсуждения, и поблагодарил всех, кто дал свою оценку курсу лекций.

Материал подготовила канд. юрид. наук Л.А. Морозова

---

[1] Вопросы философии. 1991. №5. С.151.

[2] См.: Рыбушкин Н.Н. Запрещающие нормы в советском праве. Казань. 1990. С42.