Жинкин А.В. Эффективность норм права

Журнал российского права. 2004. №2.

Некоторые проблемы видов эффективности

норм права

С. А. Жинкин

Проблема эффективности право­вых норм и ее видов достаточно многоаспектна. Это связано и с много­образием типов правопонимания, и с плюрализмом мнений о понятии эффективности юридических норм, и с множеством факторов, влияющих на результативность, дейст­венность правовых предписаний.

Деление эффективности правовых норм на виды должно более точно определить сферы выражения пра­вового эффекта. Кроме того, подоб­ная классификация может быть по­лезной для поиска путей повышения действенности и социальной ценно­сти правовых предписаний. Выделе­ние тех или иных видов эффектив­ности необходимо и для формирова­ния методики ее измерения.

Исследуя виды результативно­сти правовых предписаний, следу­ет прежде всего определиться с по­нятием эффективности. В юридиче­ской литературе отмечается, что на первых порах, когда правовая наука еще только начинала обсуждение указанной проблемы, это понятие обычно полностью или частично отождествлялось с оптимальностью, правильностью, обоснованностью самих норм права. Такую позицию занимали, например, Д. А. Керимов и М. П. Лебедев. Но и позднее, ког­да понятие «эффективность право­вых норм» стало неуклонно связы­ваться с результативностью их дей­ствия, многие советские правоведы продолжали формулировать рас­сматриваемое понятие через потен­циальную способность правового решения оказывать влияние на об­щественные отношения в опреде­ленном направлении (А. С. Пашков, Д. М. Чечот), обеспечивать достиже ние социально полезной и объек­тивно обоснованной цели (В. А. Коз­лов), нормальный ход правосудия (Д. М. Чечот) и т. д.

Некоторые авторы эффективность правовых норм связывают с их дей­ственностью, результативностью, то есть способностью оказывать влияние на общественные отношения в определенном, полезном для обще­ства направлении»^[1]. Один из сторон­ников такого подхода, О. Э. Лейст, под эффективностью права понима­ет его осуществимость, которая пре­допределяется общеизвестностью, понятностью и непротиворечивостью правовых норм, их системностью (хотя бы беспробельными связями материально-правовых и процессу­альных норм), соразмерностью соци­альных целей норм и юридических средств их достижения, обеспечен­ностью права действенной системой органов правосудия и других право­охранительных органов^[2].

Интересную позицию занимает В. В. Лапаева, считая, что в совре­менных условиях, когда задача правового регулирования видится уже не в достижении заданных сверху целей, а в выражении и согласовании социальных интересов, способствующих нормальному, свободно­му развитию общественных отно­шений, должны быть соответству­ющим образом пересмотрены и положения теории эффективности законодательства^[3]. Подобные взгля­ды высказывались в той или иной форме и другими учеными. Напри­мер, В. П. Казимирчук связывал эффективность права с отражени­ем экономических, политических и духовных потребностей и интересов классов и общества в целом, на­правленностью на охрану прав и свобод личности^[4].

Немало авторов понимают эф­фективность норм права как дости­жение целей права, соответствие между целями законодателя и ре­ально наступившими результата­ми^[5]. Соглашаясь с этим, хотелось бы заметить, что, к сожалению, далеко не все нормативные акты содержат указания на цели своего издания (в отношении конкретной нормы во многих случаях это во­обще невозможно). Цели конкрет­ных юридических норм могут быть выделены логическим путем, да и то не все их разновидности. В этой связи нуждается в конкретизации и принимается лишь с оговорками утверждение Н. М. Коркунова о том, что всякая норма есть прави­ло, обусловленное определенной целью, другими словами — прави­ло должного^[6]. Более того, зачастую сам законодатель не может четко сформулировать цели принимаемого акта и вынужден их впослед­ствии корректировать или, напротив, сознательно скрывает цели принятия того или иного акта, если они противоречат интересам большинства населения. Наконец, известны случаи, когда законы принимались исключительно в пропагандистских целях и правотворческий орган не рассчитывал на получение какого бы то ни было реального результата. При такой исходной ситуации исследование эффективности многих нормативных актов, включающих значительное число норм, требует специфического подхода либо вообще становится трудноосуществимым.

Классификация видов эффективности норм права может быть проведена по различным основаниям. Прежде всего, в ряде работ выделяются юридическая и социальная эффективность правовых норм[7]. Представляется, что в соответствии с факторами (экономическими, социальными, юридическими и т. д.), оказывающими влияние на достижение эффекта, планируемого законодателем, такую классификацию можно было бы расширить. В этом контексте целесообразно выделить следующие виды эффективности норм права.

Социальная эффективность. Она вытекает из соответствия юридиче­ских предписаний социальным по­требностям. Это и потребности об­щественного развития в целом, и потребности отдельных социальных групп.

Политическая эффективность. Она зависит от того, насколько нор­мы права способствуют достиже­нию целей и задач государства и обеспечивают выполнение им сво­их функций.

Специально-юридическая эффективность. Специально-юридические факторы, влияющие на эффективность юридических норм, означают и реальную обеспеченность соответствующих предписаний санкциями либо поощрениями, и правильный выбор предмета регулирования, и соблюдение требований юридической техники в правотворчестве и правоприменении.

Формальная эффективность. Эффективность норм права зависит также от того, в какую форму они облечены, в каком источнике права выражены.

Процедурная эффективность. Данный вид эффективности можно рассматривать в двух аспектах. Во- первых, здесь имеется в виду со­блюдение процедур подготовки и принятия правовых норм. Эти про­цедуры становятся препятствием для правотворческих ошибок, по­вышают качество принимаемых нормативных актов, а значит — и их эффективность. Во-вторых, принимаемые нормы должны быть снабжены процедурами контроля за их соблюдением, процедурами своей реализации и охраны.

Материально-организационная эффективность. Самые качест­венные нормативные акты останут­ся лишь на бумаге, не вызовут из­менения в соответствующих обще­ственных отношениях, если не бу­дут обеспечены материальными сред­ствами и кадровыми ресурсами.

Следующая проблема, касающа­яся видов эффективности правовых норм, — их разграничение в соот­ветствии с разграничением сфер правотворчества и правореализации. Каждое правовое предписание есть лишь возможность, которой предстоит реализоваться в той или иной мере. М. Д. Шаргородский ука­зывал, что эффективность — это не особенность правового регули­рования, а объективная возмож­ность, которая для своего превра­щения в действительность требует соблюдения ряда правил[8]. Пред­ставляется, что в процессе право­творчества можно говорить лишь о прогнозируемой, потенциальной эффективности. В процессе реали­зации соответствующей нормы ста­новится ясной ее действительная, реальная эффективность. Она может быть выше прогнозируемой (при этом на эффект, производимый нор­мой, влияют обстоятельства, дейст­вие которых законодатель не учел или недооценил). Здесь имеет мес­то случайная эффективность нор­мы. Однако чаще действительная эффективность правовой нормы ниже той, к которой стремился право­творческий орган.

Потенциальная эффективность правовых предписаний зависит от факторов, находящихся в сфере правотворчества. Это и учет зако­нодателем потребностей обществен­ного развития, правильный выбор предмета и методов правового регулирования, и соблюдение правил законодательной техники в процес­се разработки и издания норматив­ного правового акта (непротиворе­чивость положений, содержащихся в данном акте, и самого акта — ак­там более высокой юридической силы, точность предписаний, яс­ность и понятность и т. д.).

Реальную эффективность опре­деляют факторы, лежащие в сфе­ре правореализации. Сюда можно отнести обеспеченность тех или иных предписаний материальными и организационными ресурсами, соответствие принятых норм обще­ственному мнению, четкую работу правоприменительных органов и др.

Актуальной представляется про­блема классификации эффективно­сти норм права с позиций форм ре­ализации права и характера самих правовых норм. В данном контексте можно говорить об их эффективном соблюдении, исполнении, исполь­зовании и применении. При этом характер эффекта зависит от спе­цифики норм и от характера дей­ствий субъектов соответствующих отношений. Так, эффективность запрещающих норм, предполагаю­щих их соблюдение, будет выра­жаться в правомерном бездействии.

В отечественной науке предметом обсуждения является проблема так называемой отрицательной эффек­тивности норм права. В частности, в литературе предлагается использо­вать понятие отрицательной эффек­тивности правовых предписаний[9]. Однако представляется необходи­мым определить значение термина «отрицательная эффективность». Является ли эффективность нормы отрицательной, если эффект от нее прямо противоположен задуманно­му законодателем (например, вмес­то уменьшения числа определенных правонарушений издание данной нормы вызвало их рост), либо под отрицательной эффективностью сле­дует понимать все неблагоприятные последствия, вызываемые этой нор­мой? Такие неблагоприятные по­следствия могут и не иметь отноше­ния к целям принятия данной нор­мы, а представляют собой некий по­бочный эффект, хотя и не препят­ствующий достижению поставлен­ных целей, но наносящий вред тем или иным общественным отношени­ям. Такое положение можно охарак­теризовать как побочный отрица­тельный эффект.

На эффективность правовых пред­писаний оказывают влияние и пси­хологические факторы. С этих по­зиций следует выделить и психоло­гическую эффективность норм пра­ва. Правовые предписания воплотят­ся в поведении субъектов, если они осознаны, если выработано соответ­ствующее психологическое отноше­ние к ним. В то же время следует иметь в виду, что степень знания различных правовых норм различна. Так, В. М. Сырых отмечает, что при анкетировании по правовым пробле­мам граждане достаточно точно от­вечают на вопросы, связанные с их повседневными отношениями, и за­трудняются ответить на вопросы, да­лекие от их непосредственных инте­ресов[10]. В. П. Казимирчук считает, что «в общественном мнении име­ет место существенное различие между относительно слабым знани­ем правовых норм и довольно проч­ным знанием общих принципов права»^[11]. Можно ли в этом случае ут­верждать о большей эффективности общих принципов права по сравне­нию с конкретными предписания­ми? Так или иначе, можно говорить о психологической эффективности правовых норм в плане информационно-ориентирующего, идеологи­ческого воздействия права на инди­видуальное, групповое и массовое правосознание.

В отечественной литературе проб­лема эффективности правовых пред­писаний неоднократно исследова­лась на уровне отдельных отраслей права^[12]. Поэтому представляется обоснованным говорить об отрасле­вой эффективности норм права. Это тем более актуально сегодня в свя­зи с изменениями в системе отече­ственного права, снижением роли и удельного веса административного регулирования и ростом договорно­го, диспозитивного. Поскольку цели регулирования в разных отраслях различны, то эффективность их норм будет качественно специфич­ной в каждой отдельной отрасли. В связи с этим было бы некоррек­тно сравнивать эффективность раз­личных отраслей права.

Итак, необходимо четко разгра­ничить виды эффективности право­вых норм. Это будет способствовать более оперативному и глубокому анализу причин бездействия и не­результативности принимаемых нор­мативных актов либо их отдельных положений.

---

^[1] Пашков А. С., Чечот Д. М. Эффектив­ность правового регулирования и методы ее выявления // Советское государство и право. 1965. № 8. С. 3.

^[2] См.: Лейст О. Э. Сущность права. М., 2002. С. 93.

^[3] См.: Проблемы общей теории права и государства / Под ред. В. С. Нерсесянца. М., 2002. С. 503—504.

^[4] См.: Казимирчук В. П. Социальный ме­ханизм действия права // Советское госу­дарство и право. 1970. № 10. С. 37.

³ См., например: Кудрявцев В. Н., Никитин­ский В. И., Самощенко И. С., Глазырин В. В. Эффективность правовых норм. М., 1980. С. 22; Проблемы эффективности работы уп­равленческих органов / Под ред. Ю. А. Ти­хомирова. М., 1973. С. 44; и др.

^[6] См.: Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. СПб., 2003. С. 71.

[7] См.: Кудрявцев В. Н., Никитинский В. И., Самощенко И. С., Глазырин В. В. Указ. соч. С. 23-—24.

[8] См.: Шаргородский М. Д. Наказание, его цели и эффективность. Л., 1973. С. 58.

[9] См.: Кудрявцев В. Н., Никитинский В. И., Самощенко И. С., Глазырин В. В. Указ. соч. С. 55—56.

[10] См.: Сырых В. М. Метод правовой на­уки (основные элементы, структура). М., 1980. С. 63.

^[11] Казимирчук В. П. Социальный механизм действия права // Советское государство и право. 1970. № 10. С. 39.

^[12] См., например: Иконицкая И. А. Крите­рий эффективности земельно-правовых норм // Советское государство и право. 1978. № 10; Карпец И. И. Об эффективности уго­ловного законодательства // Социалисти­ческая законность. 1966. № 5; Курагин Г. Г., Попов Л. Л. Факторы эффективности адми­нистративно-правовых санкций // Право­ведение. 1974. №4.